<
Отец Всеволод, почему фокус общественного интереса сконцентрирован
сегодня именно на РПЦ? Речь идет не только о скандальном «панк-молебне» в
ХХС, но и о вспышке антиклерикальных настроений, проявляющихся как на
бытовом уровне, так и в СМИ, и о нарастающей критике в адрес патриарха.
— Это индуцируемые настроения. На самом деле они не имеют отношения к
реальности основной России. Речь идет о группке в несколько тысяч
человек, которые пытаются эти настроения придумать и лукаво на них
поиграть.
— И какова цель?
— Очевидно, некоторые не хотят, чтобы общество менялось, чтобы в нем
мощно присутствовало нравственное измерение, чтобы любой грех, личный
или общественный, назывался бы своим именем и обличался.
— Кто же эти супостаты?
— Это и некоторые финансовые круги, и люди, вхожие в коридоры власти,
и часть экспертной и информационной элиты. Все они очень боятся, что
религиозное чувство в народе станет основной жизненной мотивацией, и в
этом случае для них просто не останется работы: им уже не удастся
манипулировать народом в тех или иных экономических или политических
целях. Надо сказать, что они правильно беспокоятся, но их методы
чрезвычайно постыдны.
— А может, в этом проявляется недовольство общества все более
активным проникновением религиозных институций в светскую жизнь страны?
— Отнюдь. Подчеркну: это недовольство не общества, а лишь части элиты.
— Не вредит ли моральному авторитету Церкви ее близость к власти, отношение к которой среди граждан далеко не однозначное?
— Никакой близости к власти у РПЦ нет, это миф. Конечно, мы
поддерживаем постоянный диалог с властью и взаимодействуем с ней, как и
любая религиозная община в любой стране — от Соединенных Штатов Америки
до Северной Кореи. При этом достаточно внимательно посмотреть на наши
церковные тексты, чтобы увидеть, сколько критики власти содержится в
них. Это касается и демографической политики, и социальной, и всего того
вектора традиций, который был неправильно избран в девяностые годы, и
многого другого.
— Считают ли в РПЦ возможным прислушиваться к голосу граждан — как верующих, так и неверующих?
— Безусловно. Мы общаемся со многими людьми достаточно тесно и
интересно. Например, мне очень нравится обсуждать те или иные проблемы с
такими, как господин Гозман, как господин Познер. С ними есть о чем
поговорить, порой и поспорить. Но честный разговор и информационная
кампания, которая сегодня подчас имеет место, это немножко разные вещи.
Когда в публичном пространстве появляются такие люди, как господин
Невзоров, который бросается чудовищными, причем бездоказательными и в
принципе недоказуемыми обвинениями, то тут, конечно, речь идет не о
диалоге, а о том, что нужно помолиться об изгнании беса.
— Оставляет ли РПЦ за патриархом право на ошибку? Ведь католики, как известно, настаивают на непогрешимости Папы Римского?
— В вопросах веры любой церковный иерарх должен прежде всего быть
провозвестником учения Христова. Если он не осужден Собором, то, значит,
он в вопросах веры не ошибается. В личных же делах, конечно, ошибается
каждый человек. Но опять же, без того чтобы эта ошибка была осуждена
Собором, ее наличие по церковным правилам не признается.
— Способна ли нынешняя критика РПЦ оказать благотворное влияние на развитие Церкви?
— При всей той скандальности и соматической приниженности сегодняшних
дискуссий, как говорится, нет худа без добра. Люди толкуют Евангелие,
постепенно начинают понимать, что есть огромная разница между
православием и пацифизмом, православием и антропоцентризмом,
православием и соглашательством с грехом, приспособленческим типом
христианства, который пошел на поводу у общества потребления,
отказавшегося от любых представлений о добре и зле. Люди начинают
понимать, что в Церкви, как и в Царствии Божьем, не может быть
равенства, что православная традиция говорит о Христе не только как о
милостивом Господе, но и как о грозном судие. А он предстает в Евангелии
и тем, и тем. Люди начинают понимать разницу между Христом и так
называемым богом души, который покорно оправдает все, что угодно, и
согласится со всем, чем угодно. И чем больше об этом будут говорить в
газетах и на телеканалах, тем это понимание будет лучше.
— Известен евангельский афоризм «Богу — Богово, кесарю —
кесарево». Где, на ваш взгляд, проходит грань между «боговым» и
«кесаревым» в России?
— Прописанное в нашей Конституции отделение религиозных объединений
от государства означает то, и только то, что религиозные объединения не
являются органами власти, а государство не несет на себе религиозной
функции. Абсолютно не правы те, кто пытается толковать его по-советски,
утверждая, что религиозные общины не должны высказываться на темы
экономики, государственного устройства, жизни общества. А
государственные чиновники должны чуть ли не обязываться к тому, чтобы не
посещать богослужения и не говорить на религиозные темы. Если взглянуть
на практику Западной Европы и США, то там советского понимания
светскости нет даже близко.
— А когда церковные иерархи агитируют, прямым или косвенным
образом, за одного из кандидатов в президенты, это ли не нарушение
границы между «боговым» и «кесаревым»?
— Если вы имеете в виду недавние президентские выборы в России, то
никакой агитации не было. Церковные деятели не призывали голосовать за
кого бы то ни было. А давать оценку действиям политиков они могут и
должны.
|
