— Почему вы считаете, что экстремизм – надуманная угроза, ведь убийства на межнациональной почве происходят регулярно?
— Дело в том, что статьи УК 282.1 и 282.2
(«организация экстремистского сообщества и организация деятельности
экстремистской организации»), а также 282 («возбуждение ненависти и
вражды») размыли границу между опасными преступниками и людьми, которые
просто высказывают свои взгляды, пусть даже самые радикальные. Если
люди занимаются подготовкой убийств, терактов и мятежей, то они должны
рассматриваться как члены террористических или организованных
преступных сообществ. И для них уже есть статьи в Уголовном кодексе, и
хорошие статьи, которые предусматривают большие сроки лишения свободы.
Почему мы скинхедов называем экстремистами? Если они убивают людей,
охотятся за инородцами – это банды убийц, и мы и должны с ними бороться
как с бандами убийц. Вы понимаете разницу? — Да,
разница в том, что должна быть граница между самым агрессивным
высказыванием и реальным насилием. А как бороться с теми, кто планирует
насилие?
— Если кто-то создает организацию, которая готовится кого-то взорвать,
то мы должны называть их террористами, если кто-то готовит групповые
нападения на представителей другой национальности, то они – убийцы, и
должны идти по статье 210 УК как члены преступной организации. А мы их
считаем экстремистами. Когда в Госдуме разрабатывался «Закон о
противодействии экстремизму», в котором экстремизм начинается с
насильственного изменения строя, а заканчивается критикой
руководителей, я выступал против таких широких трактовок. Потому что
это – правовая шизофрения. Я предлагал оставить экстремизм в зоне
административной ответственности. Тем более что в нашем Уголовном
кодексе нет понятия «террористическое сообщество», а «экстремистское»
есть.
— То есть вы считаете, что группы, которые занимаются только
распространением радикальной идеологии и не совершают никакого насилия,
должны выводиться из поля уголовной ответственности?
— Да. Политически активные студенты, национал-большевики и тому
подобные, какая от них опасность? Ну выйдут они на несанкционированный
митинг, за это есть административная ответственность – штраф или 15
суток. А если какая-то группа готовит нападение или убийство, она
переходит в другой ранг, и ее разрабатывают как ОПС, и преступники уже
не отделаются условными сроками, а получат по 10-15 лет. Я сторонник
очень жестких мер, а борьба с экстремизмом эту жесткую борьбу размывает.
Не говоря уже о том, что борьба с идеологией никогда не была
милицейской функцией. Это задача органов безопасности, в СССР этим
занималось 5-ое «идеологическое» управление КГБ, потом управление по
защите Конституционного строя, затем одноименная служба ФСБ. Они вели
контрразведывательную деятельность в этой среде, которая не требует
судебных решений, в отличие от розыскной. МВД раньше экстремизмом
занималось только в плане обеспечения общественного порядка. Например,
выезжают фанаты куда-то, а милиция предотвращает возможные столкновения.
— Вы выступаете против расформирования в МВД Департамента по борьбе с
оргпреступностью и терроризмом и его замены Департаментом по
противодействию экстремизму?
— В период кризиса задача МВД – не дать разгуляться преступным
структурам. Но кто теперь будет заниматься этим противодействием? Объем
работы оперативных подразделений по преступным сообществам, бандам и
незаконным вооруженным формированиям в сравнении с объемом работы по
экстремистским организациям и сообществам отличается в разы (согласно
данным ГИАЦ МВД России, в 2008 г. зарегистрировано 460 преступлений
экстремистской направленности, темпы прироста по сравнению с 2007 г.
(356 преступлений) составили 29%. В 2008 г. выявлено 379 лиц,
совершивших преступления данной категории (в 2007 г. – 225), темпы
прироста составляют 68%). Но в сравнении с абсолютными показателями
организованной преступности преступления экстремистской направленности
в разы меньше. В 2006 г. число расследованных преступлений, совершенных
участниками организованных групп или преступных сообществ
(организаций), составляло 27715, в 2007 г. – 34620, в 2008 г. – 36601.
Разница почти в 100 раз в «пользу» организованной преступности!
Кроме того, обращает на себя внимание количество приостановленных в
2008 г. уголовных дел по экстремизму (93) – 43% от числа направленных в
суд. Из общего числа приостановленных уголовных дел о преступлениях
экстремистской направленности 80% приостановлено за неустановлением
лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, из них половина
приостановленных уголовных дел – по ст. 282 УК РФ.
Ключевым моментом при совершении преступлений экстремистской
направленности и обязательным субъективным признаком является
экстремистский мотив, поэтому вопрос о квалификации преступления как
экстремистского (особенно при отсутствии лица, его совершившего)
вызывает серьезные вопросы. Исследования НИИ Академии Генеральной
прокуратуры РФ показывают, что суды изменили квалификацию
экстремистских деяний у 46,8% подсудимых, т.е. практически у каждого
второго лица, привлеченного к уголовной ответственности за
экстремистские преступления. Как видим, погоня за увеличением
показателей борьбы с «модной» экстремистской преступностью
оборачивается плачевными результатами.
В общем, расформирование подразделений по борьбе с оргпреступностью и
создание на их месте органов по борьбе с экстремизмом – это весьма
деструктивный акт.
— А какие могут последствия?
— Уходят опытные кадры со службы, потеряны оперативные учеты. Но есть и
конкретные результаты: возникли сложности с реализацией оперативных
материалов по целому ряду дел, связанных с оргпреступностью. Кстати,
защита свидетелей, которой теперь будет заниматься новый департамент, —
это тоже функции подразделений по борьбе с оргпреступностью.
В 2008 году и первом квартале этого года показатели борьбы с торговлей
людьми упали, так как этим раньше занимались специальные отделы ОРБ.
«Антиэкстремисты» этим не занимаются, а угрозыску и так дел хватает,
тем более что специфика уголовного розыска – работать от совершенного
преступления, раскрыть его и разыскать виновных. Подразделения по
борьбе с экономическими преступлениями, которым теперь поручено
заниматься оргпреступностью, работают по отраслям – банковская
деятельность и т.д. А ОПС и ОПГ – это тайные сообщества, совершающие
самые разные виды преступлений и работающие на самых разных уровнях. И
туда необходимо внедряться, это сложнейшая работа, которая
десятилетиями складывается. Все это разрушено. Поэтому будет рост
оргпреступности во всех сферах и ее еще большее врастание в
политические структуры. Я считаю, что была совершена крупная
политическая ошибка, и руководству страны придется ее исправлять и
воссоздавать подразделения по борьбе с оргпреступностью. Это тем более
необходимо, когда в стране провозглашена война с коррупцией. Борьба с
коррупцией без борьбы с оргпреступностью – это бессмыслица!
| 