- Насколько я понимаю, США, Великобритания, Канада, Австарлия и новая Зеландия имею давнюю систему обмена разведданными. Как она изменилась после терактов 11 сентября?

- Я думаю, все эти конкретные планы по сотрудничеству, давно уже существующие и оформленные, были продолжены и возможно даже усилены. Однако они намного более специфичны, чем то, в каком ключе мы их рассматриваем - отслеживание конкретных террористических групп и террористических лидеров. Как мне кажется, если эти связи затрагивают также уровень полиции и магистратов, они были, конечно, усилены, если мы говорим об остлеживании конкретных групп. Но я предполагаю, что в этом случае немногое изменилось. Что действительно изменилось, в более общем случае, это то, что количество партнеров, с которыми США обменивается разведданными, после 11 сентября резко увеличилось.

Например, бывший директор ЦРУ Джордж Тенет говорил, что мы обмениваемся информацией с 20, скажем так, специфическими государствами, включая Сирию и Сомали, соглашения с которыми предусматривали немного информации об этом и чуть-чуть о том, что совершенно не похоже на взаимоотношения с нашими традиционными друзьями. Но меня поражает то, что немедленно после 11 сентября все спецслужбы стали нуждаться в обмене информацией. Так что мы ушли от нашего обычного, принятого до 11 сентября варианта, когда мы неохотно делились серьезной информацией, к варианту обмена, который, например, теперь запущен с Германией.

- Было ли создание таких центров, как британский Joint Terrorism Analysis Center или американский National Counterterrorism Center прямым результатом 11 сентября?

- У нас был контртеррористический центр уже длительное время. Но он был центром ЦРУ, и его функции больше включали операции или поддержку операций. После 11 сентября, мы создали первый Terrorism Integration Center, который впоследствии был переделан в National Counterterrorism Center. Я думаю, что это произошло не только из-за конкретно обмена информацией, но просто из-за увеличения важности угрозы. То же самое справедливо для британской стороны. Традиционно же, у нас было, как ни странно, больше обмена информацией  на уровне добывании разведданных, нежели анализа. В большей степени именно сбор информации включался в обмен. Я предполагаю, если говорить о войне с терроризмом, что большая часть информации, которой мы обмениваемся, находится где-то посередине между чистым добыванием и аналитикой.

- Насколько официально такого рода сотрудничество между странами?

- Традиционный обмен раньше осуществлялся не между центрами, как британский Joint Terrorism Analysis Center или наш National Counterterrorism Center, а между разведывательными службами. В течение многих лет Агентство национальной безопасности NSA и его британский партнер GCHQ вместе занимались радиоэлектронной разведкой, действуя фактически как совместное предприятие. Такая тесная координация между нами и британцами была характерна исключительно в области радиошпионажа. Но там взаимоотношения выстраивались десятилетиями, они более формализованы. То что происходит сейчас, это что все создают новые институты для анализа и поддержки операций в войне с террором... но здесь сотрудничество пока намного менее формализовано.

- Насколько эффективно совместное отслеживание терроризма, осуществляемое после 11 сентября?

- Хороший вопрос. Я не уверен, что был бы ответ, если бы вы спросили насколько хорошо мы в США соединяем в единое целое наши списки разыскиваемых и т.п. Я думаю, что ответ тут - пока не потрясающе. Это что касается обмена внутри США. Итак, а что же получается лучше? Я думаю , лучше выглядит международный обмен. Есть ли тут путь для развития? Я думаю, что тут есть длинный путь, и очевидно все мы озабочены нарушениями гражданских прав в том, что мы делаем внутри стнаы, со всем уважением к междуродному сотрудничеству.

- Как англосаксонские страны координируют борьбу с терроризмом с европейскими странами, с которыми нет традиции обмена развединформацией (например, с Испанией)?

- Тут важны две вещи. Первое, это что европейцы через ЕС и другие оранизации в ЕС усилили сотрудничество внутри Европы. А чисто на оперативном уровне, соотрудничество между нами и испанцами, насколько я понимаю, резко усилилось. Вы читали, наверное, статьи о том, как нью-йорский департамент полиции послал своих людей сразу после взрыва в Мадриде чтобы посмотреть, чему они могут научиться для Нью-Йорка... В этом случае я думаю, что сотрудничество на уровне обмена информацией также усилилось.

- Как вы считаете, какую роль должна играть Россия в в этой международной системе обмена развединформацией?

- Конечно, в этом обмене ей отводится важная роль, которая, как я предполагаю, будет постоянно расти. Это, кстати, также показывают ограничения, которые мы видим. Каждая страна, очевидно, имеет свои собственные интересы в этом обмене. И до тех пор, пока интересы русских не будут простираться дальше Чечни, это очевидно составляет некоторые проблемы для нас и других других участников обмена.

Но я думаю, то, что произойдет с такими странами, как Россия и даже со странами, которые находятся в категории "менее дружественных" - мы будем сотрудничать в этой области, где мы имеем общие интересы по части террористических групп и террористических угроз. Но определенные ограничения тут сохранятся.