Но, всё-таки, дело тут не столько в крымско-татарском этническом сознании (хотя и в нём тоже), сколько в упорном нежелании крымско-татарских лидеров вести конструктивный диалог с Россией и русскими. Геронтократы из меджлиса, не желая терять доступ к местной кормушке и западным грантам готовы цинично предавать интересы собственного народа в угоду собственной алчности. За интересы крымских татар они  выдают собственное неумное желание вражды с русскими и стремление к сохранению атмосферы перманентного противостояния.

Если бы меджлис изъявил желание, он мог бы запросто сменить тональность своих антироссийских заявлений. Это привело бы к моментальному оздоровлению общественно-политической ситуации в Крыму, и спаду крымско-татарско-славянского напряжения. В качестве идеологической платформы, на которой осуществилось бы такое примирение, может выступить идеология евразийства, обретающая в наше время второе дыхание.

Какие положения евразийства могли бы гармонировать с крымско-татарским патриотизмом?

Первое, и самое основное - это дружественный настрой евразийцев к тюркам вообще, и к Турции, в частности. Евразийцы понимали важность образования геополитической оси Москва – Анкара. Поэтому в современной Турции есть стойкие последователи евразийской идеологии. Почему бы им не быть в крымско-татарской среде? Турция для крымских татар – бессменный культурно-политический ориентир. Союзнические отношения между ними – постоянный фактор истории. Евразийцы, как и крымские татары, в Турции хотели бы видеть союзника.

Второе: евразийство – это своего рода стратегический союз Леса (русские и финно-угры) и Степи (тюрки). Первые евразийцы (в 1920-х гг.) в политическом слиянии Леса и Степи видели предпосылки появлению могущественной Российской империи, для которой  тюрки не были чужаками (поволжские татары, башкиры, горцы Кавказа). Именно дуумвират Леса и Степи (т.е. русские и финно-угры + тюрки) даёт на выходе то, что мы называем Россией. В этом её сила.

Крымские татары – тюркский этнос, который может чувствовать себя комфортно в лоне евразийства, тем более что евразийцы выступали за сохранение и сбережение всех культур и народностей, вмещаемых Российской империей, и, позже, СССР. «Цветущая многосложность» - вот их формула решения этнорелигиозного вопроса.

Крымских татар с их богатой историей набегового хозяйства, которым они жили не одно столетие, можно смело отнести к народам Степи. Степь, как и Лес, участвует в становлении и укреплении России.

Третье: горы в жизни крымских татар не играют заметной роли, в отличие от кавказцев. Бывший чеченский полевой командир Хож-Ахмет Нухаев (оставим пока в стороне иные аспекты его деятельности), являясь сторонником континенталистского пути развития России, и евразийства, в книге «Вашингтон или Ведено» предложил в геополитическую диаду «суша-море» ввести третий элемент – горы, как символ высшего сосредоточения Традиции, которая противостоит глобализму и атлантизму. Противостояние чеченцев и славян имеет более долгую и кровавую историю, чем противостояние славян с крымскими татарами. Но гибельность для обеих сторон этого противостояния очевидна, что и отмечал Х.-А. Нухаев. Если в среде чеченских боевиков нашёлся тот, кто взялся за переосмысление и подгонку евразийских постулатов для чеченцев и их мировоззрения, такой же человек может появиться и в крымско-татарской среде.

Четвёртое: Эренжен Хара-Даван, калмыцкий евразиец первой половины ХХ в., в статье «Евразийство с точки зрения монгола» обосновал привлекательность евразийской идеологии для калмыков и монголов. Крымские татары и калмыки – люди разных рас и культур (предки крымских татар в союзе с русскими воевали с монголами), но и те, и другие – люди Степи. Рамки евразийства настолько широки, что в них поместится и буддийская культура калмыков, и исламская культура крымских татар.

Пятое: в истории крымских татар был человек, которого можно считать предтечей крымско-татарского евразийства. Это крымско-татарский национальный герой  Исмаил Гаспринский. В произведениях «Русско-восточное соглашение: заметки и пожелания» (1896) и «Русское мусульманство: мысли, заметки и наблюдения» (1881) он провозглашает тезисы, очень близкие к тем, которые позже, в 1920-х гг., лягут в основу евразийской идеологии (геополитическая необходимость славяно-тюркского союза).

Шестое: приятие крымскими татарами евразийства невозможно не в силу каких-то этнических особенностей (евразийцы есть даже в Польше, далёкой от русофильства), а по причине антикрымско-татарской деятельности крымско-татарского меджлиса, намеренно ведущего свой народ к конфликту со славянским населением полуострова. И даже слова и мысли И. Гаспринского меджлис умудряется извратить до неузнаваемости, потому что личные интересы меджлисовцев не предусматривают мирного сосуществования крымских татар с их соседями.

Владислав Гулевич