Перечислим основные общие выводы.

Одна из основных новаций этой войны в том, что, вопреки ожиданиям многих военных экспертов, сухопутная операция была начата одновременно, или практически одновременно, с авиационной подготовкой. Подтвердился неочевидный перед началом операции вывод, что т.н. бесконтактные войны, это, частный случай major theatre war, и видимо, в будущем войны такого типа будут сочетать как бесконтактные операции, так и операции сухопутных сил.

Война в Ираке продемонстрировала убедительное превосходство вооруженных сил, выстроенных и оснащенных согласно требованиям XXI века, над вооруженными силами, выстроенными по схемам 60-70-х годов прошлого века, даже если они относительно сильны и многочисленны. Ведь иракская армия, по оценкам большинства военных специалистов, не только российских, была достаточно сильной, несмотря на поражение в войне 1991 года.

Принципиально важен, прежде всего для России, очень невысокий уровень потерь: около 150 для англо-американской коалиции, вероятно, на порядок больше для иракских вооруженных сил, где-то между 1000 и 2000, сопоставимы и цифры потерь гражданского населения. Этот уровень потерь существенно ниже, чем в предшествующих войнах. Он также несопоставимо ниже потерь в двух чеченских кампаниях.

Вместе с тем, опыт войны в Ираке подтверждает, что очень важно для России, необходимость многовариантного военного планирования, основанного не только на механической экстраполяции тенденций. Тот факт, что как в 1991 году, так и в 2003 году Саддам Хусейн не предпринимал видимых широкомасштабных военных усилий в период развертывания сил коалиции вплоть до приведения их в действие, не означает, что так будет себя вести любой будущий противник коалиций, подобных англо-американской. Вряд ли данный сценарий гипотетически применим к Корейскому полуострову.

Война в Ираке сценарно не соответствует операции, в которой противник обладает или может обладать ядерным оружием. Схема, отработанная в Ираке, предполагала, что противник не обладает ядерным оружием. Соответственно, эмпирика кампании не облегчает поиска ответа на сложный, болезненный вопрос о возможности превентивных ядерных ударов малой мощности против государства, вызывающего озабоченность, если это государство само обладает ядерным оружием.

Насколько актуальны указанные военные уроки для России?

Особенности восприятия войны в Ираке и реакции на нее в России.

Вывод о том, что война неизбежна был сделан военными аналитиками в начале февраля 2003 г. До начала операции в России делалось два типа прогнозов - о краткосрочной и затяжной войне, причем доминировал второй вариант. Однако в обоих случаях предполагалось, что в течение двух-трех недель должна была вестись интенсивная авиационная подготовка, бесконтактная война, в ходе которой должны были быть разрушены основные центры политического управления режима Хусейна, подорвана боеспособность вооруженных сил Ирака, и лишь после этого предсказывалось начало сухопутной операции. Применение США иного сценария вызвало недоумение российских военных, что нашло отражение в их заявлениях в открытой печати.

Говорилось (в частности, Г.Трошевым), что война в Ираке будет жесткой и затяжной, как война СССР в Афганистане, что партизанские группы будут нападать на мелкие войсковые подразделения, представителей администрации и нефтедобывающие объекты. Д.Язов сравнивал иракскую армию с защитниками Сталинграда и подвергал сомнению морально-психологические и боевые качества солдат союзников, "обвешанных всяким барахлом" - современным снаряжением, электроникой, средствами защиты. "Или воюй, или береги себя. Мы, когда ходили в атаки, бросали и мешки, и противогазы - все, кроме оружия, и неплохо получалось". Рисовали картины, когда полураздетые иракцы, воюющие налегке, вовсю треплют великолепных экипированных наемников. Говорили о партизанской борьбе, ударах с тыла. Высказывались также предположения об использовании США ядерного оружия.

Хотя прямых доказательств нет, можно предположить, что действующим военным истэблишментом был сделан вывод о том, что война будет длительной, затяжной. Что уже к началу лета США и Великобритания потерпят если не поражение, то понесут неприемлемые потери, и коалиция будет вынуждена согласиться на посредничество России, Франции и Германии и на возвращение ситуации на рассмотрение в ООН и т. д. К этому выводу приводят не только публикации в российской прессе, но и анализ логики внешнеполитической позиции России, так как сразу после начала военных действий официально было заявлено, что Россия будет добиваться прекращения военных действий и возвращения status-quo ante, то есть возвращения ситуации к моменту начала военных действий.

Версии, выдвигавшиеся после взятия Багдада (о закулисной сделке между Саддамом Хусейном и американским командованием, о том, что всплеск разбоев и мародерства и есть начало партизанской войны в Ираке и некоторые другие), являлись, как представляется, попытками военных снять с себя ответственность за неверный прогноз.

В чем причины ошибок в российских прогнозах?

В то же время, на основании того, что во второй войне в Заливе силы союзников были примерно в два раза меньше по количеству авиации, бронетехники, личного состава, чем в первой, делался вывод о том, что этих сил недостаточно, и последует затяжная война. При этом не учитывалось, что использование большой доли высокоточного оружия и информационно-разведывательных и управляющих систем имеет следствием то, что на военном языке называется "уменьшение наряда требуемых средств" (т.е. и личного состава, и вооружений, и военной техники). Для поражения одних и тех же объектов, для поражения и выведения из строя одного и того же боевого потенциала, требуется тем меньше средств, чем они совершеннее.

Предположение о том, что будет использовано ядерное оружие, было вообще несостоятельным. Есть целый ряд причин, который лишает смысла его применение. Во-первых, это подавляющее технологическое преимущество, наличие высокоточного неядерного оружия. Во-вторых, вопреки бытующему мнению, сильное радиоактивное заражение местности . В-третьих, с политической точки зрения применение ядерного оружия любой мощности вряд ли было приемлемо для коалиции.

Значительные ошибки были связаны и с анализом плана операции, что обусловлено отставанием от современного уровня разработки оперативно-стратегических и тактических планов операций. Не учитывалось, что они разрабатываются с составлением большого перечня различных вариантов, которые используются в том или ином случае, в зависимости от обстановки. Планы прошедшей операции уточнялись Соединенными Штатами с учетом дислокации подразделений вооруженных сил Ирака; текущей разведывательной информации о состоянии органов и средств управления, включая местонахождение Хусейна, о морально-психологическом состоянии руководящего состава и войск (готовы ли они к капитуляции и на каких условиях, какими ударами можно подтолкнуть их к сдаче); состояния системы ПВО; готовности плацдармов для наступления; метеообстановки в районах планируемых боевых действий и многих других факторов. Конкретный план, оптимальный для данной ситуации, выбирался из большого числа вариантов. Нельзя, например, исключать того, что если бы решение Турции о предоставлении своей территории для войск США было бы своевременным, то и начало операции было бы иным.

Помимо предыдущих операций и их недостатков, США учитывали и то, как противник учитывал этот опыт. В первой войне в Заливе иракцы осуществляли массированное применение бронетанковой техники и войск, их потери были колоссальными - до 80% бронетанковой техники, по разным оценкам, от 50 до 100 тысяч только убитыми и около 800 тысяч ранеными. Ясно было, что иракцы учтут этот опыт: они рассредоточивали свои силы, часть танков закапывали, ориентировались на очаговое сопротивление. Приняв во внимание эти обстоятельства, руководство антииракской коалиции усилило разведывательно-ударные системы, интегрирующие систему боевого управления, связи, разведки, как космической, так и авиационной.

Анализ ошибок в российских прогнозах операции в Ираке приводит к выводу о том, что руководству вооруженными силами России необходимо уделить особое внимание многовариантному планированию, сочетающему оперативно-стратегическое и оперативно-тактическое мышление с поддержкой принятия решений специальными аппаратно-программными комплексами, информационно-расчетными системами. Существующие в российской армии информационно-расчетные системы необходимо совершенствовать.

Уроки для российских военных и возможные последствия для военной реформы.

Можно выделить две основные категории выводов, сделанных по результатам войны в Ираке. Первая состоит в том, что России пора извлечь уроки, наращивать военный бюджет, отменять отсрочки от призыва и создавать мощную армию и усиливать ядерный потенциал, так как нельзя исключать, что через какое-то время, аналогичная операция может повториться в отношении России. Выводы сделаны в парадигме логики, отработанной еще в 1999 году, во время операции НАТО в Югославии. Другая точка зрения состоит в том, что России пора делать выводы, но только в том смысле, что пора всерьез браться за осуществление военной реформы. В этом смысле война в Ираке амбивалентна: она дала аргументы как сторонникам, так и противникам радикальной военной реформы.

Поэтому следующий важный вопрос: как война скажется на военной реформе. Для того, чтобы ответить на него, необходимо охарактеризовать, что в России понимается под военной реформой, какие цели и задачи ставятся.

Различия в понимании существа, целей и задач военной реформы обусловлены, прежде всего, различиями в подходах к оценке военно-политического положения России в мире, что отразилось и в оценках войны в Ираке. Можно выделить два таких подхода.

Согласно первому, консервативно-традиционному подходу, несмотря на все изменения в военно-политической ситуации в мире, принципиальная, главная военная угроза для России исходит с Запада, от Соединенных Штатов, от Западной Европы. То, что теоретическое обоснование этого подхода отличается от идеологического советского и базируется на ряде геополитических теорий начала XX века, на концепциях, заимствованных из традиционной российской политической философии, не меняет его главной сути. Соответственно, структура и задачи вооруженных сил видятся идентичными или схожими с теми, какие стояли перед советскими вооруженными силами, по крайней мере, применительно к западному театру военных действий.

Сторонники второго подхода, напротив, считают, что главные угрозы исходят не с Запада, а с Юга. Это угрозы, связанные с локальными конфликтами, конфликтами низкой интенсивности, пограничными проблемами, целым рядом т. н. нетрадиционных угроз и международного терроризма. Такой подход требует кардинальной перестройки вооруженных сил.

В рамках этих подходов определяются и главные партнеры, и противники России. Первый подход, идентифицируя противников, не дает четких ориентиров партнерства, по крайней мере, равнозначного России, и тем самым возлагает на Россию еще большую нагрузку военных приготовлений. Второй подход предполагает партнерство с Западом, участие в его коалиционных операциях. Что создает более определенные рамки для реформирования вооруженных сил.

Сейчас Россия находится в уникальных исторических условиях, когда в ближайшей перспективе у нее нет государств-противников, а для борьбы с терроризмом нужны ограниченные силы.

Общие выводы войны в Ираке подтвердили то, что известно уже давно: России нужны небольшие, хорошо обученные и оснащенные современным высокоточным оружием вооруженные силы. Необходимо высокоточное оружие, интегрированные системы управления, разведки и связи. Все это не представляет новации, а лишь подтверждает справедливость идей и концепций, которые высказывались целым рядом военных теоретиков и практиков с 1992 года. В том, что касается ядерного оружия, то, вероятно, для России оно будет играть важную, но ограниченную роль.

Задача военной реформы хорошо известна: необходимо преодолеть углубляющийся кризис вооруженных сил, чреватый их полной и необратимой деградацией. С этим согласны практически все, как те, кто ратует за восстановление армии традиционного советского типа, так и те специалисты и аналитики, которые выступают за создание качественно новой армии.

Проявления кризиса хорошо известны. Это деградация вооруженных сил, которая выражается в низкой дисциплине, низкой боеготовности, неадекватном финансировании и неудовлетворительном состоянии вооружений и военной техники. Это углубляющееся несоответствие численности вооруженных сил и способности государства выделять средства для их развития и функционирования. Это несоответствие структурных характеристик вооруженных сил тем задачам, которые они реально должны решать. Наконец, военное строительство не соответствует реальным угрозам военной безопасности России.

Корни кризиса можно свести к двум ключевым моментам. Первый - объективные трудности адаптации бывших советских вооруженных сил к принципиально новой стратегической обстановке вне России и внутри страны. Второй момент - отсутствие у российского военного и политического истэблишмента единого представления о военных угрозах безопасности России, и, соответственно, согласованного и непротиворечивого понимания того, как нужно реформировать вооруженные силы.

В советский период вооруженные силы были предназначены для ведения больших войн, причем войн больших по масштабу, чем major theatre war, на трех театрах военных действий - в Европе, в АТР против США и Японии, и на Дальнем Востоке и в Сибири против Китая. В обозримой перспективе ни одна из таких войн не является для России актуальной. Актуальные же задачи могут быть сформулированы только на основе реалистической оценки военно-политического положения России.

Помимо политико-идеологических факторов, очень большую роль в военном планировании и строительстве, в военной реформе играют партикулярные интересы различных видов вооруженных сил, различных группировок, как в вооруженных силах, так и политических. Этот фактор в значительной степени обусловил хаотичность и неэффективность преобразований, которые проходили в российских вооруженных силах после 1992 года.

Динамику изменений характеризуют следующие цифры и факты. Штатная численность вооруженных сил сократилась почти в три раза с 2,8 млн. в 1992 г. до 1,2 млн. в 2002 г. (согласно последним опубликованным данным до 1,162 млн.). В то же время реальная или списочная численность ВС, согласно данным Лондонского Института Стратегических исследований, ниже. Несмотря на существенные сокращения, соотношение численности различных родов войск, т.е. структура, за 8 лет почти не изменилось.

В ноябре 2000 г. высшим политическим руководством были приняты решения, согласно которым численность вооруженных сил к 2005 году должна быть сокращена на 350 тыс. человек и составить 800 - 850 тыс. Что, очевидно, было соотнесено с реальными экономическими ресурсами страны. Предполагались также структурные изменения: сухопутные войска должны быть сокращены на 180 тыс., ВМФ - на 50 тыс., ВВС примерно на 40 тыс. и ракетные войска стратегического назначения должны - на 60-80 тысяч человек, что означало бы их сокращение примерно на 70-80 %.

Однако в апреле 2003 г. руководство Министерства Обороны заявило, что Россия не может иметь численность ВС менее 1 млн. человек, т.е. решения, принятые в ноябре 2000 года, пересматриваются. Борьба между военным истэблишментом и политическими силами, выступающими за сокращение, модернизацию и профессионализацию ВС перешла в публичные дебаты, что, помимо настоятельной необходимости решения проблем военной реформы, обусловлено также приближающимися парламентскими выборами в России.

Важным показателем является также динамика военного бюджета, состояние финансирования вооруженных сил с 1993 года. По данным Стокгольмского Института Исследований проблем мира (их точность можно оспаривать, но они показывают тенденцию), с 1998 года идет нарастание военных расходов в реальном выражении. Они выросли на 10 млрд. долларов или примерно на 25 %. Несмотря на реальный рост военных расходов ситуация в ВС ухудшается. Мало меняется или даже ухудшается структура военного бюджета. Так, по сравнению с 1999 г. в 2003 г. существенно возросли, с 30 до 40 %, расходы на содержание личного состава, а расходы на закупки, на боевую подготовку и т.п. относительно сокращаются. Лишь незначительно выросли расходы на исследования и разработки.

С конца 2001 г. особое значение придается созданию частей постоянной боевой готовности, которые должны составлять примерно 25 % от общей численности сухопутных войск, ВДВ и морской пехоты, и переходу к профессиональной армии. На сегодняшний момент эти части постоянной боевой готовности планируется укомплектовать на профессиональной основе к 2007 г. Разработана федеральная целевая программа, которая предусматривает набор к 2007 году 167 тысяч рядовых и сержантов, которые будут служить по контракту в этих частях постоянной боевой готовности.

Перевод в первую очередь и как можно быстрее на контрактную основу сержантов и старшин, причем во всех частях, как постоянной боеготовности, так и других регулярных соединений, имеет принципиальное значение для реформирования ВС. Не исключено, заявление на эту тему министра обороны С.Иванова в апреле 2003 г. было обусловлено как опытом войны в Ираке, так и настойчивыми предложениями военных аналитиков.

Несмотря на прогрессивность этой меры, она недостаточна, а планируемые денежные вознаграждения контрактникам недостаточны, чтобы обеспечить высокое качество контингента. Недостатки программы проявились в ходе эксперимента по переводу 76-й дивизии ВДВ, Псковской дивизии, на контрактную основу. Конкретные формы реализации идеи перехода на контрактную основу вызывают сомнения.

Российская армия в сильной степени отстает по своей структуре. Опыт успешной операции в Ираке подтвердил тенденцию, проявившуюся уже во время Первой мировой войны, а именно, эффективность межвидовых операций. Вооруженную борьбу уже давно ведут не виды вооруженных сил, не отдельные рода, а группировки разнородных сил и средств. Отсутствие в России объединенных командований препятствует подготовке войск к современным войнам, повышению боевого потенциала смешанных вооруженных сил, которые только и могут вести современные операции.

Первые процессы интеграции начались в России с 1997 года, когда ракетные войска стратегического назначения были объединены с космосом и войсками ракетно-космической обороны. (В США 20-я армия уже давно входила в космическое командование). Были получены весьма позитивные результаты, но в 2001 году эта интегрированная система опять была развалена, при этом без реальных оперативно-стратегических или экономических обоснований.

Так, в 1998 году маршал И.Сергеев получил согласие президента Ельцина на образование того, что не состоялось в 1991 году , т.е. на интегрированные стратегические силы сдерживания. Однако он столкнулся с очень сильным противодействием. Несмотря на то, что оппоненты подтвердили значительный экономический эффект от такой интеграции, это решение не было реализовано.

Многочисленные организационные перестройки, начинавшиеся с благих намерений, наталкивались на партикулярные интересы отдельных видов и родов вооруженных сил, амбиции отдельных военачальников. Опыт военного реформирования показывает, что это явление характерно не только для России. По схожим причинам (военно-воздушные силы и военно-морской флот претендовали на самостоятельное существование, никто не хотел сдавать своих позиций) долгое время такая интеграция не происходила и в США. И лишь после принятия в 1987 г. закона Голдуотера-Николса об объединенных командованиях процесс пошел более менее ускоренно.

Весь международный опыт показывает, что Вооруженные Силы сами не способны к серьезной трансформации, и только высшие законодательные органы или очень сильная политическая воля президента способны провести крупные реформы.

Важнейшая задача реформирования российской армии - это если не преодолеть, то остановить угрожающе растущий технологический разрыв между вооруженными силами Соединенных Штатов, Запада и России. Это длительный и ресурсоемкий процесс. На данном этапе для его реализации необходимо выбрать приоритетные направления. Как еще раз убедительно доказал опыт войны в Ираке таким приоритетом должны быть высокоточное оружие, интегрированное с системами разведки, управления и связи. В России есть определенный опыт и технологии. Остались и промышленные предприятия, способные решать эту технологическую задачу.

Для решения этих задач нужны средства. Преодолеть технологический разрыв, создать современные боеготовые технологически оснащенные вооруженные силы невозможно, сохраняя нынешнюю численность армии. По оценкам экспертов, для военно-политического положения России в настоящее время и в обозримой перспективе чрезмерна и 800-тысяная армия. Нынешнюю численность вооруженных сил можно и необходимо сокращать на половину, до 550 - 600 тыс. человек.

Принятая сейчас тактика на модернизацию военной техники, которая, якобы, требует меньше средств, но продолжает поддерживать боевой потенциал вооруженных сил, может себя не оправдать, ибо таким путем преодолеть технологический разрыв в оснащенности невозможно. Актуальной задачей, по мнению многих военных экспертов, является создание зародыша, ядра, или как его называют, высокотехнологичного эмбриона будущих вооруженных сил, который можно получить в 2010-2015 гг. в видимом срезе, а затем наращивать силы для того, чтобы противостоять пока непрогнозируемым вызовам безопасности России. Представляется, что это должны быть вооруженные силы, построенные на принципах объединенных командований, ядром которых будут мобильные силы быстрого реагирования, действующие вместе с транспортной авиацией, морскими, железнодорожными и наземными транспортными средствами под руководством оперативного объединенного командования стратегических перебросок. В оборонно-промышленном комплексе остались предприятия, которые способны создавать современные системы высокоточного оружия. Есть и современные перспективные системы высокоточного оружия, которые необходимо довести до серийного производства. Для этого потребуется около пяти лет.

Подобные силы быстрого реагирования могут быть зародышем будущей армии. Они же необходимы для участия коалиционных операциях, так как боеспособные вооруженные силы, высокотехнологичная армия нужны не для противостояния с Западом, а для того, чтобы Россия могла на равных участвовать в коалиционных операциях, в т.ч. и более сложных, чем война в Ираке.

Направления реформирования вооруженных сил и оборонно-промышленного комплекса России известны. Известны также все факторы, которые свидетельствуют о разрыве боевых потенциалов российских вооруженных сил, армии США и европейских вооруженных сил. Иракская война должна дать толчок форсированной реализации этих планов. Будет ли это сделано - большой вопрос. И он связан, как указано выше, не только с ресурсными ограничениями. Есть надежда, и появились первые признаки, что опыт войны антииракской коалиции даст толчок для реальных реформ вооруженных сил России.

http://www.psifoundation.ru/publications/2003/04/04_22-briefing-iraq.html